Этот текст чтит память Лоренцо Орсетти и Ахмеда Хебеба, убитых в последних днях войны против ИГИЛ в марте 2019. Для того, чтобы узнать больше о конфликте в Сирии, прочтите эту статью и это интервью с Анархистской Борьбой.

---

Лоренцо Орсетти

Три года назад, 18 марта 2019 года, мой друг Лоренцо Орсетти был убит во время сражения при Багузе Фаукани. Он бился вместе с Сирийскими Демократическими Силами против последнего бастиона Исламского государства в Сирии. Пока не прошло ещё больше времени, я хотел бы сказать несколько слов в память о нём.

Лоренцо был анархистом из Флоренции, Италия. На момент его смерти мы с ним были членами Анархистской Борьбы, группы международных анархистов и анархисток, участвующих в революции на северо-востоке Сирии, известной также как Рожава.

Я встретил Лоренцо в свой первый день в Сирии и был с ним почти каждый день в последние шесть месяцев его жизни. До самой его смерти я не знал ни его настоящего имени, ни откуда именно он родом. Для меня он был Текошер Пилинг - это был его nom de guerre. На курдском языке эти слова означают “Борьба” и “Тигр”.

В некотором смысле мы с Лоренцо очень мало знали друг о друге. За всё время, проведённое вместе, мы редко обсуждали наши чувства, будущее или нашу прошлую жизнь дома. Тем не менее, мы были товарищами. Мы служили в одном подразделении, спали в одной комнате, каждое утро вместе тренировались и занимались спортом, каждую ночь сменяли друг друга в карауле, делили сотни обедов и тысячи кружек чая, чередовали бытовые задачи, убирали друг за другом, дважды вместе отправились на передовую, где пережили несколько перестрелок и несколько близких столкновений со смертью. Я доверял Лоренцо свою жизнь, и он никогда меня не подвёл.

Как же мне отдать должное Хевалу Текошеру?

Прежде всего, я скажу, что Лоренцо был революционером по своим действиям и убеждениям, и что он был очень смелым. Он приехал в Рожаву не для того, чтобы зарабатывать деньги, жить за счёт движения или прославиться в интернете. Он серьёзно отнёсся к своему долгу интернационалиста. За те полтора года, что он служил в Сирии, он добровольно вызвался поучаствовать во всех возможных заданиях - от Африна до Дейр-эз-Зора, от одного конца освобождённой территории до другого. В разное время и в разных местах он сражался с преимущественно курдскими Отрядами Народной Обороны (YPG), турецкой коммунистической организацией TIKKO, арабскими подразделениями Сирийских Демократических Сил, Антифашистскими силами в Африне и Анархистской Борьбой. Он не тратил время попусту. К моменту своей смерти он был опытным и уважаемым ветераном, хорошо известным как первый на линии огня и последний из тех, кто уходит. В какой-то момент я начал верить, что Лоренцо был пуленепробиваемым, пока не оказалось, что он не был таковым.

Тем не менее, Лоренцо отнюдь не был одномерным солдатом удачи. Он не любил войну как таковую. Он постоянно читал и писал. Он изучал историю, политику, язык, теорию, тактику и стратегию. Его курманджи был на приличном уровне, и он изучал арабский. Он знал, за что сражается, и искренне верил в принципы автономии, экологии и освобождения женщин, которые, как мы видели, воплощаются в жизнь в Рожаве, пусть и не без промахов и проблем. Он жил в соответствии со своими принципами и умер за них.

Помимо того, что Лоренцо был выдающимся борцом за свободу, он был замечательным человеком. Повар по профессии, он регулярно готовил вкусные блюда из заурядных продуктов. В дни рождения и по особым случаям он разыскивал лучшие ингредиенты и часами готовил ньокки и восхитительные соусы с нуля. По-английски он говорил хорошо, если не совсем бегло, приправляя его забавными малапропизмами, итальянскими идиомами и необычными оборотами речи. Он мог донести свою мысль на собрании с жесткой точностью, используя в два раза меньше слов, чем носитель английского языка. Он был быстр в гневе и скор на прощение, был способен выпустить залп острых оскорблений, когда его провоцировали, и полностью забыть об инциденте в течение нескольких минут. Лоренцо любил собак и был особенно добр к щенкам. Ему нравилось странное техно, джихадистские нашииды и песня “Live By The Gun” Ваки Флока Флейма. Он был невысоким и коренастым, покрытым татуировками, и признанным мастером мирового класса в видеоигре “Warhammer 40,000: Dawn ofэ War III”. Если наступал момент, когда у него не было более важных дел, он мог вполне удовлетвориться тем, что заворачивался в одеяло, растягивался на полу, доставал свой телефон и сражался с орками Тартара, что по совершенно непонятным для меня причинам он называл “прокачкой своей пушки”. Он был тот ещё оригинал.

Многие из моих самых ярких воспоминаний о Лоренцо и о Рожаве в целом связаны со сном и его отсутствием.¹ В моем сознании он - крошечный светящийся уголек сигареты, появляющийся из темноты, долгожданный, приходящий, чтобы освободить меня от моей караульной обязанности и сообщить мне, что я наконец-то могу отдохнуть. Şev baş, heval.

Лоренцо был убит 18 марта 2019 года, в последний день последнего сражения последней крупной операции территориальной войны против Исламского государства в Ираке и Сирии. Я только что вернулся с фронта, из Багуза Фаукани. Он уехал туда на фронт в ночь моего возвращения оттуда. Мы сказали serkeftin, обнялись, и всё. Через несколько дней Багуз пал, а Лоренцо стал легендой и мучеником.

Прошло три года. Я продолжаю жить в безызвестности, в окружении своих близких. Я хотел бы, чтобы Лоренцо, как и я, вернулся домой из Сирии. Я бы хотел, чтобы у меня в телефоне был его номер и чтобы я мог снова услышать его голос. Тем не менее, я также верю, что в этой жизни есть вещи, за которые стоит умереть. С точки зрения гражданского общества Рожавы, я не думаю, что с ИГИЛ можно было сделать что-то ещё, кроме как победить их военным путём. Кто-то должен был это сделать. Лоренцо внёс свою лепту.²

Его близким во Флоренции я хотел бы сказать, что я тоже по-своему любил Лоренцо. Как мы с друзьями написали в нашем первом заявлении после его смерти: “Часть нас умерла вместе с ним, а часть его продолжает жить вместе с нами”. Мы надеемся, что вы гордитесь им, и что вы можете понять выбор, который он сделал. Я закончу здесь последними словами Лоренцо, переведёнными для потомков его друзьями, собравшимися за пустым столом где-то на севере Сирии 18 марта 2019 года. Спи спокойно, хевал.

---

Привет.

Если вы читаете это сообщение, значит, меня больше нет на этом свете. Но не печальтесь, всё в порядке; у меня нет никаких сожалений, и я умер, делая то, что считал правильным, защищая слабых и оставаясь верным своим идеалам справедливости, равенства и свободы.

Так что, несмотря на мой преждевременный уход, моя жизнь удалась, и я почти уверен, что ушёл с улыбкой на лице. Я даже не мог просить о большем.

Я желаю всем вам всего самого лучшего в мире и надеюсь, что однажды вы тоже решите отдать свою жизнь за других (если вы ещё не сделали этого), потому что только так можно изменить мир.

Только борясь с индивидуализмом и эгоизмом в каждом из нас, мы сможем добиться перемен. Сейчас трудные времена, я знаю, но не поддавайтесь отчаянию, не оставляйте надежду, никогда! Ни на секунду.

Даже когда кажется, что всё потеряно, когда зло, терзающее Землю и человечество, кажется непреодолимым, вы должны найти в себе силы, вы должны вдохнуть силу в своих товарищей и товарищек.

Именно в самые тёмные моменты мы больше всего нуждаемся в вашем свете.

И всегда помните, что “каждая буря начинается с капли дождя”. Вы должны стать этой каплей.

Я люблю вас всех, надеюсь, что вы будете дорожить этими словами в будущем.

Serkeftin!

Ⓐ︎

Орсо,

Текошер,

Лоренцо.”

---

Ахмед Хебеб

Лоренцо Орсетти пал в бою вместе с арабским бойцом по имени Ахмед Хебеб. Те из нас, кто был в Анархистской Борьбе, знали его как Рафик Шами. То, что они оказались вместе в тот день, не было случайностью. Лоренцо и Ахмед хорошо знали друг друга по предыдущим четырем ротациям Лоренцо в Дейр-эз-Зор. Во время одной из таких поездок Ахмед разделся до трусов и перечислил нам с головы до ног двадцать семь отдельных ран, которые он получил, сражаясь с ИГИЛ на протяжении многих лет. Лоренцо хотел быть там, где происходит экшен, а Ахмед всегда знал, где его найти. Они погибли вместе, под градом пуль, с пылающими стволами, прикрывая огнём группу своих товарищей, которые отступали перед отчаянной контратакой ИГИЛ. Ахмед был обезглавлен; Лоренцо, по какой-то причине, не был.

На мемориальной церемонии шахида Ахмеда мы с товарищами помогали нести его гроб. Его друзья и семья сначала были в недоумении, почему группа иностранцев появилась на мемориале их родственника. Мой арабский язык ужасен, но я нашел в телефоне фотографии Ахмеда, Лоренцо и меня вместе в пустыне Дейр-эз-Зора. “Шами!” восклицал я. “Текошер! Хевал! Рафик! Шахид!”

Революция в Рожаве и война против ИГИЛ в этой части мира часто изображались на Западе в ориенталистской и исламофобской манере - особенно реакционерами, а также некоторыми левыми и анархистами. Курдский народ фетишизируется и романтизируется - он изображается как нечто однородное, как “единственные здравомыслящие люди там”, в то время как арабский народ дегуманизируется и изображается как сумасшедшие сторонники терроризма.³ Мне это особенно неприятно, потому что, хотя я не могу говорить о других эпизодах и местах во время этой войны, реальность того, что я видел в Дейр-эз-Зоре зимой 2018-2019 годов, заключалась в том, что подавляющее большинство солдат, которые переживали самые тяжёлые страдания и умирали, чтобы стереть ИГИЛ с лица земли, были арабами-суннитами, такими как Ахмед. Фанатики и глупцы могут говорить что угодно об арабах и людях из исламских обществ в целом, но я видел, что когда одни из самых злобных джихадистов во всём мире пришли на северо-восток Сирии, чтобы осуществить программу изнасилований и геноцида, очень многие арабы-сунниты, включая Ахмеда Хебеба, взяли в руки оружие, чтобы остановить их.

Ахмед отдал свою жизнь, сражаясь с людьми, которых война сделала безумными, людьми, которые решили сделать себя врагами всего человечества. Многие из этих людей были соотечественниками Ахмеда, людьми, которые говорили на том же языке и поклонялись тому же Богу. Сегодня похожие обстоятельства, которые привели Сирию к войне, судя по всему, распространяются по всему миру. Уже ясно, что у защитников неолиберального статуса-кво нет ни перспективы, ни ответов. В то время, как те из нас, кто живет на так называемом Западе, сталкиваются с нашими собственными версиями ИГИЛ в эту эпоху растущего этнонационализма, только время покажет, сколько добросовестных людей в христианских сообществах будут готовы повторить поступок Рафика Шами.

От лица Анархистской Борьбы, я хотел бы сказать Ахмеду и бесчисленным ближневосточным мужчинам и женщинам, подобным ему: мы не забыли ни вас, ни уроки, которые вы нам преподали.

В память об Ахмеде и Лоренцо,

анархист.